Современный кризис Европы связан с двумя поколениями европейцев, погрязших в потребительском мышлении. Это мышление включает в себя две основные компоненты: жажду максимально-возможного потребления и полное непонимание связи между потреблением и производством. Дивы в рекламах американо-европейского типа, о чем бы не шла речь, уверенно заявляют «я этого достойна!», даже не думая чем-то доказывать или обосновывать свое утверждение.
Сформирован тип человека, в котором до предела обострено критическое отношение к обществу, окружающим и полностью атрофировано критическое отношение к себе. Это человек постоянно чего-то требует, «качает права», параллельно освобождает себя (с общественного согласия) от всех и всяческих обязанностей.
Так и возник кризис, закат Европы: ведь её либерализм и рыночный интерес частного инвестора по определению ЛИШЕН ПОНЯТИЯ О БУДУЩЕМ ВРЕМЕНИ. Частный инвестор, безусловно, предпочтет взять миллион сегодня, чем миллиард через сорок лет, потому что через сорок лет он (в самом лучшем случае) станет очень старым. Прибыль же через 100 лет, какой бы колоссальной не была, даже самого сознательного инвестора не может заинтересовать в принципе.
Либерализм перевел всю экономику в режим спринтерского мышления. Суть его очень проста: «схватил – беги!». Что именно ты схватил, откуда оно взялось там, где ты его схватил, не является ли схваченное куском неделимой системы, которая погибнет из-за твоего «хапка» - все это для либерализма не важно. Мы – сказала себе Европа – спринтеры, бегущие через жизнь. Она очень скоро кончится ничем, и до этого очень скорого конца, обрубающего все концы, нужно успеть ухватить как можно больше потребительских наслаждений…
Потребительский тип мышления перестал стыдится себя, он стал требовательным, он обрел претензию на истинность и пытается формулировать вселенские истины.
Вот национальный демократ, мечтающий построить в России «нормальную европейскую страну» или несколько стран типа Бельгии, Е.Холмогоров пишет: «Вспомним основное условие советского социального контракта, на котором, собственно, и стоял СССР. Это был обмен настоящего благополучия на благополучие будущих поколений. Проще говоря, от конкретных советских людей требовалось пожертвовать очень многим, ради развития страны в целом. В обмен на скудость жизни и дешевизну труда предлагалось счастье детей и внуков. Которое наступит, когда будут созданы материальные условия».
Иначе выражаясь, на базовом уровне мышления Холмогорова полностью стерлась мысль о необходимости и пользе капиталовложений в будущее. По его совершенно искреннему, и даже подкупающему искренностью мнению, «пожертвовать очень многим, ради развития» нужно было только в СССР и только в редкой, особой, чрезвычайной ситуации.
На самом деле этим занимаются все инвесторы на свете. Зачем девелопер вкладывает кучу денег в котлован грядущей стройки? Он что, не может их прожрать в дорогом ресторане? Проиграть в рулетку не может? Может, естественно. Но он осуществляет (в каждом процессе долгосрочного инвестирования) словами Холмогорова выражаясь, «обмен настоящего благополучия на благополучие будущего».
Странно было бы желать, чтобы все в мире народы производили инвестиции, и только СССР тупо, по-первобытному, прожирал бы все, что под руку попадет. Холмогоров признает: «И страна была построена. В стране была создана мощная индустриальная экономика мирового уровня. На создание которой ушла жизнь нескольких поколений советских людей».
Да, именно так. Несколько поколений строили настоящее из прошлого. Несколько поколений ушли, не успев вкусить плодов от насаженных ими садов. И так было не только в СССР. На создание немецкой, английской индустрий тоже ушло несколько поколений. И на создание американской, и китайской.
До определенного момента европейцы, как и мы, прекрасно понимали, что будущее создается не в будущем, а сегодня. И что мы своими долгосрочными инвестициями определяем жизнь наших детей и внуков, точно так же как они определят своей жизнью жизнь ещё более дальних потомков.
Либерализм отрицает старый культ Рода индоевропейских народов, к которым относятся и русские, и армяне. Рода в либерализме нет – есть «планирующий семью» (т.е. бездетность) одинокий гедонист. То, чем гедонист не успеет воспользоваться – для гедониста не представляет никакого интереса.
Поэтому первое, чем пожертвовал либерализм образца «рейганомики» - это:
- долгосрочные, фундаментальные вложения в инфраструктуру и большую науку (на наш век трубопроводов хватит! – решили рейганомисты);
- образование (хватит и тех, кого уже обучили чему-то – решили рейганомисты);
- интересы нации и рода (это химерические понятия, мешающие оттягиваться на всю катушку – решили рейганомисты).
Над Европой опустилась тьма «праздника непослушания» имени чокнутой ведьмы М.Тэтчер.
Либералы остановили научно-технический прогресс, запустили всю базовую инфраструктуру, перешедшую все нормы износа и заполонили Европу дешевой рабочей силой из числа инородцев иных рас. Культ быстрой личной наживы убил всякую общую перспективу.
Сограждане перестали смотреть друг на друга, как на сограждан, психопатически осматривают друг друга, как пищу.
Азарт дележки прежними поколениями припасенных материальных благ убил семью, общность, родство, вообще всякую целостность.
Европеец стал пчелой без роя, муравьём без муравейника. Этот чокнутый муравей пожирает все на своем пути, не различая полезного от ядов, и движется до первого пернатого хищника, такого же чокнутого пожирателя.
Итог – современный развал в Европе, где все бастуют, митингуют, все требуют друг у друга прежних благ, иссякших – потому что их коллективно сожрали сами митингующие.
Поэтому речь идет не о финансовом кризисе. Бумажек всегда можно допечатать. Речь идет о кризисе потребительских ожиданий, росших безотносительно ответственности. Все хотят немедленно потреблять блага – но никто не думает, откуда эти блага берутся. А безумная либеральная доктрина надо всем этим провозглашает: нужно ещё больше культивировать рвачество, склонность к мошенничеству у людей, жажду быстрого обогащения, потому что, стремясь к деньгам, люди создают блага.
Ой ли?! Стремясь к деньгам, люди воспринимают процесс создания реальных благ, как мешкотную обузу, и всеми способами стремятся от неё избавиться.
Стремясь к деньгам, люди хотят, чтобы деньги делали деньги без вредной и лишней стадии товаропроизводства, в буквальном смысле – деньги из денег.
Оставляя производительный труд «какому-нибудь дураку», человек, рвущийся к деньгам, мечтает только выгодно «вложится» и состричь купоны.
Когда в итоге никто не хочет оставаться в дураках – монстр кредитного оборота пожирает производство, ликвидирует и выдавливает его сперва на обочину жизни (в буквальном смысле – из центра города фабрики выживают на Богом забытые окраины), а потом и вовсе из жизни.
Все хорошо (и весело) – пока есть что растаскивать, как в РФ – советское наследие. Что будет потом? Ответ на это либерализм уже однажды дал: «ПОСЛЕ НАС ХОТЬ ПОТОП…»
Автор: Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.
Комментариев нет:
Отправить комментарий